Вокруг консерватории

[cleofide]

Петербургская консерватория (вдруг кто не знает?) стоит прямо напротив Мариинского театра и образует с ним единый ансамбль в спокойно-элегантной серо-зелёной гамме.



Когда я шла туда 15-го утром, день был хмуроват, хотя сквозь обычные для Питера ненастные облака пыталось пробиться холодное северное солнце.



И чудо свершилось на моих глазах!
Едва я миновала этот перекрёсток, как небо сначала слегка прояснилось, а затем и вовсе очистилось.
Иней же красовался на деревьях и решётках с самого утра.



Перед консерваторией имени себя самого сидит строгий Римский-Корсаков, углублённый в толстую партитуру - вероятно, сочиняет "Снегурочку", прислушиваясь к звону синиц в заиндевелых ветвях...



А сзади него солнце уже намекает, что весна всё-таки будет, хотя ледяную красоту придётся растопить.






Ещё один памятник Николаю Андреевичу есть внутри - там ему тепло, но он всё равно неулыбчивый и, кажется, изучает всех, проходящих мимо.



В кои-то веки я входила в храм искусства через "ректорский" подъезд - за спиной Римского-Корсакова.
А студенты просачиваются рядом с Глинкой, памятник которому стоит в сквере с другой стороны.



Глинке не позавидуешь: Михаил Иванович был неженкой и холода не любил. А тут на голове целый ком снега, а на волосах - сосулька...
Вот стоит он и мечтает о жаркой Испании.



Внутри я на сей раз не снимала - некогда было за всеми хлопотами.
Но могу показать Матвеев переулок, в котором находится музыкальная школа при консерватории - вот в том тёмном доме в глубине кадра; девочка со скрипкой за плечами идёт именно туда.



Внутренний двор школы производит впечатление чисто питерского таинственного абандона, в котором вроде бы и никого нет, а какая-то жизнь теплится.





Хм... Жизнь - да ещё какая!
Вполне шикарная и духовно богатая.
Во-первых, квартира для приглашённых профессоров отделана с претензией на некоторую роскошь. Там была даже техника, которой я по своей дикости пользоваться не умею - вроде посудомоечной машины.



Во-вторых, вокруг кипела жизнь музыкальная.
В первый день меня разбудил органист, разучивавший в утра пораньше на электрооргане соль-минорную букстехудию с букстефугой, которую я сама когда-то игрывала (не ту, где пассакалия в конце, а другую - номера не помню).
Во второй день рассвет ознаменовался чьей-то фортепианной импровизацией. Кажется, в ми-миноре. Я долго пыталась понять, что же это такое странное играют, но пришла к выводу, что просто фантазируют. Аккурат к моему завтраку вдохновение оставило творца - а может, на смену ему явился здоровый аппетит.
И как-то это было настолько душевно, что сразу захотелось тряхнуть стариной и нечто такое отбукстехудить.
Но никакого инструмента, кроме телевизора, в моих чертогах не было.

Местные люди поговаривают, будто есть намерение консерваторию куда-то переселить, поскольку в старых стенах ей тесно.
Не мне судить, конечно, но жаль таких "намоленных" стен.
Всякий раз вхожу туда не без трепета, и не представляю себе, как это - Театральная площадь без консерватории.
И куда деваться в таком случае Николаю Андреевичу и Михаилу Ивановичу?..