Столичная мегаломания

Вот какие грибы (увы, несъедобные) произрастают на московских газонах!



( Во всей красе )

Столичная мегаломания

Вот какие грибы (увы, несъедобные) произрастают на московских газонах!



( Во всей красе )

О хронотопе у Данте

Недавно во сне подумалось (а скорее всего, уже до меня кто-то об этом писал, только дикое тёмное пещерное существо не знает)...

( Завиральное сновидение про Данте )

Nel mezzo del cammin di nostra vita
mi ritrovai per una selva oscura,
ché la diritta via era smarrita.

Ahi quanto a dir qual era è cosa dura
esta selva selvaggia e aspra e forte
che nel pensier rinova la paura!

В классическом русском переводе М.Лозинского:

Земную жизнь пройдя до половины,
         Я очутился в сумрачном лесу,
         Утратив правый путь во тьме долины.

        Каков он был, о, как произнесу,
        Тот дикий лес, дремучий и грозящий,
        Чей давний ужас в памяти несу!

Обычно эти строки истолковывают как аллегорию."Тёмный лес" -- символ заблуждений, искушений, грехов и даже пороков, грозящих гибелью душе.

К тому же, чуть дальше в поэме оговаривается, что странствие по лесу и встреча с Вергилием герою приснились (стало быть, у меня-то был вообще сон во сне, но это так, к слову).

Тем не менее, все, кто погружался в поэму, прекрасно представляют себе, что она очень далека от холодных упражнений в аллегориях. Да и счётами с личными врагами и мечтами об апофеозе Беатриче не всё там объяснимо. Жутко визионерская вещь, на грани пифического бреда, -- при всей чеканности языка.

Так вот, подумалось мне во сне: вход в Иное совершается уже в двух первых строчках (третья -- поясняющая, а в следующей терцине идут уже только эмоции и образы). Ибо в самом начале "схлопываются" пространство и время, и возникает возможность перехода в иной континуум. "Земную жизнь пройдя до половины" -- это, конечно, время с его горизонтальным однонаправленным течением (в реале можно двигаться только вперёд); "в сумрачном лесу" -- это отчуждённое "ничейное" пространство, или же точка, в которой линейное время встречается с концентрическим многослойным пространством и... перестаёт быть линейным.

Возникающая структура пространства/времени оказывается, с одной стороны, крестообразной, а с другой -- спиралевидно-концентрической (картинки и схемы с изображениями разных кругов и колец дантовского Ада и Рая я видела, только сейчас уже не припомню, где и чьи).
Крестообразным становится, прежде всего, время. У личного времени явственно виден второй конец, поскольку есть чёткое ощущение "половины" пути -- поэт находится ровно посередине. Но, кроме личного времени как предначертанного пути, есть время историческое - оно идёт большей частью вниз, в глубины Чистилища и Ада, -- и время божественное, которое не имеет конца и устремляется вверх, растворяясь в божественном же пространстве.

Пространство же скорее спиралевидно; оно обвивается вокруг крестообразного времени наподобие гигантского "волчка" или воронки торнадо.

Как только лирический герой обретает эту систему координат, страх, о котором он говорит в конце второй терцины, исчезает. Но в момент сдвига и перемещения в иное измерение возникает ощущение "тёмного леса", -- или этакого "чёрного ящика", где всё непонятно, зыбко, и никакие тяготения и логические связи не действуют.

В современной научной и не очень научной фантастике часто описывается нечто подобное при рассказе о бросках через какое-нибудь "гиперпространство", "гиперстасис" и прочие квазиучёные понятия. На самом деле, никто не знает, как и что в этом "тёмном лесу" происходит. И даже Данте не знал, коль скоро во второй терцине не нашёл более адекватного прилагательного, чем производное от самого леса: selva selvaggia. Ну да, selvaggio может значить и "дикий", и "свирепый", и "пустынный", и "страшный", -- но также и "необузданный", "неуправляемый", "неупорядоченный".
Разуму, привыкшему осознавать своё ratio, невероятно жутко бывает оказаться в реальности, которая не поддаётся никаким объяснениям, поскольку обладает иным количеством измерений.

Без провожатого, наверное, и впрямь можно утратить "правый путь во тьме долины", -- то есть, попросту, сойти с ума.

И вот с какой стати и к чему бы мне всё это взбрело в голову, причём во сне, понятия не имею.
Я никогда специально не занималась Данте, и "Божественную комедию" от начала до конца читала очень давно (хотя в отдельные эпизоды периодически заглядываю по производственной надобности).